Слуга. Наверно. Думаю, переодевается…

Жена. Переодевается?

Слуга(нерешительно). Да, последний раз на прощание.

Жена. Что последний раз?

Слуга. Ну, этот обряд…

Жена(все еще с сомнением). Странные вещи вы говорите. Какой может быть обряд без главного действующего лица?!

Слуга. Нет, нам повезло, у старого господина сейчас начнется приступ…

Жена испуганно смотрит на центральную дверь.

Слышны тихие шаги.

Жена. Правда?

Слуга. Если хотите, можете смело заглянуть в замочную скважину…

Жена(с облегчением). Все равно странно… Вы могли сколько угодно твердить ему, что это в последний раз, но он ведь больной и ничего не понимает… Разумеется, в том случае, если вы не можете, когда вам заблагорассудится, вызывать у него приступы…

Слуга. Как можно! Просто случайное совпадение…

Жена. Но ведь раньше вот так подряд у него приступов не случалось, правда?

Слуга. Да… Удивительно. Может, на то воля провидения…

Жена. Последний раз, говоришь. Ну ладно. Примирюсь и с этим… Меня ваши спектакли уже давно раздражают… Если здесь все капитально перестроить, помещение вполне можно будет использовать… Светлый, просторный холл…

Слуга(с опаской смотрит на часы). Простите, пожалуйста, до рейсового самолета осталось всего пять минут…

Жена. Не важно, позови-ка сюда эту девицу.

Слуга. Девицу?

Жена. На пару минут.

Слуга. Сейчас посмотрю… (Быстро уходит направо.)

Жена(подходит к окну и приоткрывает штору. Пытается успокоить себя). Как красиво… Но немного ядовито… Смотреть приятно, но когда объешься, болит живот…

Справа входит девушка.

Следом за ней – слуга, который прикрывает дверь.

Девушка. Вы меня звали?

Жена(неприязненно). Ах вот откуда запах дешевых духов и виски…

Слуга(поспешно пересекая комнату). Простите, пожалуйста, я выключу кондиционер… (Уходит.)

Девушка(подлаживаясь под ее тон). Нельзя ли побыстрей? Времени нет.

Жена. У вас довольно свободная манера разговаривать.

Девушка. Я уже больше чем на шестьдесят процентов сестра хозяина… Следовательно, вы моя невестка…

Жена. Может, вы перестанете дерзить?!

Девушка. Может, вы скажете, зачем меня позвали?

Жена(сдерживаясь). Сколько муж обещал вам заплатить?

Девушка. Об этом, он сказал, мы еще договоримся… Но, я думаю, он прилично раскошелится.

Жена. А если я заплачу вам вдвое больше, вы выполните мою просьбу?

Девушка. Это зависит и от просьбы…

Жена. Я хочу, чтобы вы ушли сразу же, как кончится ваш спектакль.

Девушка. Не понимаю. Почему, собственно…

Жена. Прекрасно понимаете. Особенно вы, человек, нахально вторгающийся в чужой дом и даже в обуви…

Девушка. Скажите лучше не «в обуви», а «раздевшись догола».

Жена. Хорошо, я заплачу вам втрое больше.

Девушка. А вы в состоянии столько заплатить?

Жена. Перестаньте дерзить!

Девушка. Вы такая богатая – наверно, каждый день пьете жемчужные порошки, – не хотите сравниться со мной в голом виде?

Жена. Так… Значит, и в три раза больше вас тоже не устраивает.

Девушка. Добро и зло во мне совсем не развились…

Жена(опустив глаза). Прошу вас… Не бросайте камень в жалкую вымокшую собачонку… Если я была недостаточно вежлива с вами, простите…

Девушка. Перестаньте. Я сама ненавижу просить прощения, ненавижу, когда его просят у меня.

Жена. Вы рассчитываете получить с него что-то еще, кроме денег?.. Этого не будет… Не надейтесь!

Девушка. Посмотрим.

Жена(в отчаянии). Какая вы злая… Да, злая… Вы только радуетесь, видя, в каком мы затруднительном положении… Но принесет ли вам это хоть сэн?.. Подумайте хорошенько… Неужели вы не понимаете, что единственно стоящее – это деньги…

Девушка. Я же вам сказала, посмотрим!

Жена молчит.

Слева возвращается слуга.

Слуга(беспокойно). Уже совсем не осталось времени…

Девушка. Я иду… (Поворачивается и уходит направо.)

Слуга. Госпожа…

Жена(вызывающе). Все это бессмысленно… Детский лепет. Но меня это не касается. И если я скажу хоть слово, пусть я лопну, как мыльный пузырь.

Слуга. Да, госпожа… (Задергивает шторы и присаживается на корточки.)

Жена(понизив голос). Ну ладно… Я решила не вмешиваться… Только мне нужно закончить разговор с этой девицей. (Идет направо, за ней слуга.)

Сцена пуста. Приближающийся гул моторов. Электричество мигает и гаснет. Из центральной двери выходит отец. Гул удаляется. Нижеследующая картина, повторяющая вторую, должна играться более утрированно, заученно.

Отец(возбужденно). Приехали! Что со светом? Есть здесь ктонибудь? Что случилось?

Голос слуги. Сейчас, минутку!

Справа входит слуга с карманным фонариком. Расставляет в комнате восемь свечей – по две в каждый подсвечник – и зажигает одну за другой.

Отец. Пробки перегорели?

Слуга. Нет, во всем районе отключили электричество.

Отец. Убежали эти типы с подстанции?

Слуга. В северной части города бунт – нападают на полицейские участки…

Отец. Теперь самолеты улетели на юг, да?

Слуга. Совершенно верно…

Отец. Это японские военные самолеты.

Слуга. Да, видимо, вы правы.

Отец. Что ты копаешься, позвони!

Слуга. Телефон не работает…

Отец. Где Кадзухико?

Слуга. Разрешите позвать?

Отец. Позови.

Слуга уходит направо.

Отец(пробует на вес один чемодан за другим. Потом вдруг задувает половину свечей). Расточительство!

Входит мужчина, оглядываясь на дверь, за ним – слуга.

Мужчина. Ты меня звал?

Отец. Ну как, уже решил?

Мужчина. Почему, отец, ты не хочешь ехать один?

Отец. У меня есть два места.

Мужчина. Тогда возьми с собой Тосико.

Отец. Зачем мне нужна эта слабенькая девчонка?

Мужчина. А я, значит, нужен?.. Это странно… Человек, спокойно бросивший семью, сам рассчитывает на помощь другого… Как это прекрасно, а?

Отец. Кто тебе говорил, что нужна твоя помощь?

Мужчина. Не говорил?

Отец. Воспользоваться твоей силой хочет содержимое этих чемоданов!

Мужчина. Но, отец, мы проиграли войну.

Отец. Глупость! Пусть мы проиграли войну – государство не умерло. Лишь революция способна убить государство.

Мужчина. Возьми хотя бы моих соучеников – только из тех, о ком я знаю, убито восемь человек. Если бы война была такой ничего не значащей штукой, зачем бы нужно было проливать столько крови?

Отец. Потому, что это война.

Мужчина. Я не могу перенести, что завтра – продолжение того, что было вчера!

Отец. Сможешь ты перенести или не сможешь – давай лучше подождем до завтра. Во всяком случае, Америка не допустит в Японии революции.

Справа слышится тихая песня, слов не разобрать.

Мужчина. О, мамина колыбельная песня…

Отец. Мне она не очень приятна.

Мужчина. Брат, погибший на войне, превратился для матери в маленького ребенка, правда?

Отец. Перестань болтать! Я хочу, чтобы именно ты стал взрослым!

Мужчина. Грусть по ребенку вовсе не глупость. Во всяком случае, Тосико ни за что не простит тебя, отец.

Отец. Ну и что ж… Не хочет прощать, пусть не прощает… Пусть ненавидит, меня это не волнует… Ты тоже к этому должен привыкнуть.